Вино и литература?
У китайского народа есть одна примета: кто встретит рассвет на вершине гор Хуаншань, непременно станет счастливым и обретет душевный покой. Правда это или очередная «замануха» для приезжих - остаётся только гадать, но улов туристов на эту горную приманку с каждым годом радует рыбаков китайского туристического бизнеса. Со всех уголков планеты желающие устроить свою жизнь по образцу фильмов со счастливым финалом бросают все дела и отправляются на схватку с непоколебимой высотой в надежде отыскать тот самый дзен.
Воссоединение с природой испокон веков считалось тем самым зёрнышком, позволяющим отыскать своё предназначение в этом мире. Вспомним хотя бы Андрея Болконского и его небо Аустерлица - на что способен один взгляд на лазурный небосвод в момент, когда кажется, что все потеряно.
Искусство находить своё солнце даже в самую темную беспокойную ночь скрывается везде- будь -то утро на вершине горы, воображаемый полет к воздушным облакам или погружение в подводное царство океана - границ не существует. Бесценные творения живописи, литературы, музыки становятся панацеей от всех душевных болезней.
А если мы возьмём мир винного искусства? Для чего вообще создан этот напиток древних богов - разве лишь для услады вкусовых желаний? Или внутри бокала с ароматной жидкостью кроется что-то большее?
«Нет», - скажете вы. А вот писатель-римлянин Плиний Старший – автор известного выражения "In vino veritas", что в переводе означает «истина в вине», считает по-другому. А вдруг вино - это такой же лучик в темном царстве, как и Катенька Островского, и за сплетением ингредиентов скрывается тот самый рецепт искусства отыскать себя?
Раз уж мы ненароком затронули фрагменты литературной классики, то возьмём это за краеугольный камень наших рассуждений. Литература и вино. Вино и литература. Одно целое или разные полюса?
Представьте на секунду: за окном уже опускается тёмная завеса ночи, а вы после тяжелого рабочего дня уютно устроились в кресле под тёплым пледом с хорошей книгой и бокалом любимого вина в руках.
Каждая страничка в сочетании с глотком виноградного напитка открывает вам тайную дверь в мир царящего блаженства. Взаимосвязь двух, казалось бы, несовместимых вещей воображаемым порталом переносит волшебство из детских сказок в реальность.
Тогда хочется ещё глубже нырять в игристый или тихий водоворот винного творения, чтобы найти ключики и к другим дверями- тайным искусствам, погружённым в винный бокал.
Да и сама литература воспевает напиток древнего божества в своих произведениях, словно даёт подсказку к разгадке мировых тайн.
Возьмём известные «Рубаи» Омара Хайяама: здесь персидский философ легким слогом пропел настоящую «винную» оду. Вы только послушайте некоторые из них:
С тех пор, как на небе Венера и Луна,
Кто видел что-нибудь прекраснее вина?
Дивлюсь, что продают его виноторговцы:
Где вещь, что ценностью была б ему равна?
Твои дары, о жизнь, – унынье и туга;
Хмельная чаша лишь одна нам дорога.
Вино ведь – мира кровь, а мир – наш кровопийца,
Так как же нам не пить кровь кровного врага?
Пей вино! В нем источник бессмертья и света,
В нем – цветенье весны и минувшие лета.
Будь мгновение счастлив средь цветов и друзей,
Ибо жизнь заключилась в мгновение этом.»
После такого рука сама тянется наполнить еще один бокал благородным напитком, дабы открыть в себе «источник бессмертия».
Перенесемся в аристократичную английскую литературу с ее помпезностью и величием – и здесь у порога с криком «Наполняйте стаканы!» нас встречает Джордж Байрон.
Наполняйте стаканы! Не правда ль, друзья,
Веселей никогда не кипела струя!
Пьём до дна — кто не пьет? Если сердце полно,
Без отравы веселье дарит лишь вино.
А может еще и растворяет в себе мысли о бренности бытия и приближении смертельного одра, пропуская в нашу душу вместе с ароматными каплями целебный эликсир веселья?
Если это так, то в Российской империи XIX века возрождение душевного покоя было возможно лишь принеся в жертву материальные блага. А все потому, что волшебный виноградный напиток стоил около 12 рублей – одна бутылочка равнялась стоимости 4 коров, с которыми можно вполне поладить и как благодарность получать каждодневный запас молока.
Однако Александр Сергеевич Пушкин, чьи великие деяния знают даже малыши, в молоке не нашел заветных «жидких» ноток мелодии душевного равновесия, что нельзя сказать о вине.
Услада чувства, бед забвенье,
Отважных помыслов творец,
О нектар жизни, вдохновенье.
Злое дитя, старик молодой, властелин добронравный,
Гордость внушающий нам, шумный заступник любви!
И эти утонченные синонимы не подтверждение ли тому, что искусству винного ремесла быть? Быть и разрастаться виноградными веточками в поиске новых солнечных лучей, чтобы цвести и приносить свои воодушевляющие плоды.
А вот русский поэт Николай Михайлович Карамзин не собирался писать хвалебные стихи о вине, он выбрал иной путь – путешествие со своим верный «винным соратником», открывающим перед ним необъятный мир чужеземцев. «Рыцарь веселого образа», как называл себя молодой Николай, отправился в «большое путешествие» по винным источникам разных уголков мира. Такой «трип» в средневековой Европе совершали молодые люди из зажиточных и знатных семей, дабы раздвинуть границы своего кругозора и обрести зрелость в знакомстве с культурой других стран и диалогах с их жителями, а бокал вина за беседой – не лучшая ли искорка для начала теплой дружбы?
Братья, рюмки наливайте!
Лейся через край вино!
Всё до капли выпивайте!
Осушайте в рюмках дно!
Мы живём в печальном мире;
Всякий горе испытал,
В бедном рубище, в порфире, —
Но и радость бог нам дал.
Мир вина способен уничтожить мир печали, так считает Карамзин, а еще обрести верных друзей и открыть новые грани своего сознания. Воодушевившись своим полуторагодовым путешествием Николай написал целую книгу «Письма русского путешественника» - вот на что способен напиток Диониса, проламывающий дамбу нескончаемого потока слов.
Кстати, о путешествии. Винный туризм не покидает модных трендов и по сей день. Миллионы туристов ежегодно примеряют на себя роль европейских исследователей «алкогольного мира»: дегустируют вина в специальных залах, посещают винодельни, фестивали различных сортов вин типа шардоне, мерло и каберне.
Видит в темноте дорожку из хлебных крошек и Владимир Высоцкий, держа в руках бокал ароматного напитка.
Мне снятся крысы, хоботы и черти. Я
Гоню их прочь, стеная и браня,
Но вместо них я вижу виночерпия -
Он шепчет: "Выход есть - к исходу дня
Вина! И прекратится толкотня.
Материальные границы есть у всего, однако наше воображение живет и дышит свободой. Искусство не имеет рамок, даже филигранно вырезанных, оно может скрыться между строк, лишь немногим показываясь нашим глазам. Один глоток виноградного эликсира – и вот оно окутывает нашу душу умиротворением и погружает в бесконечные размышления о прекрасном.